Экспериментальные методы изучения мышления у антропоидов(Ладыгина, Келлер)

Проблема элементарного мышления животных, как предпосылки человеческого мышления, позволяющего выявить и восстановить предысторию его возникновения в процессе эволюции, занимала одно из ведущих мест в работах Ладыыгиной-Котс.

Н.Н. Ладыгина-Котс пишет о том, что существует насущная необходимость изучения понятия мышления (интеллекта) животных и выяснения его особенностей, связанная с тем, что в современной советской психологической литературе, в частности в учебниках психологии употребляются весьма разноречивые формулировки, раскрывающие это понятие. Однако, несмотря на имеющиеся разноречия, все советские психологи подчеркивают своеобразие, качественное отличие интеллекта животных от интеллекта человека. В чем же заключается это своеобразие выяснено еще недостаточно [6].

В своей статье «Особенности элементарного мышления животных» Н.Н. Ладыгина-Котс делает попытку осветить этот вопрос, исходя из имеющихся в литературе экспериментальных данных, относящихся к изучению мышления высших животных (обезьян).

Н. Н. Ладыгина-Котс писала, что «обезьяны имеют элементарное конкретное образное мышление (интеллект), способны к элементарной абстракции и обобщению, и эти черты приближают их психику к человеческой». При этом она подчеркивала, что «...их интеллект качественно, принципиально отличен от понятийного мышления человека, имеющего язык, оперирующего словами как сигналами сигналов, системой кодов, в то время как звуки обезьян, хотя и чрезвычайно многообразны, но выражают лишь их эмоциональное состояние и не имеют направленного характера. Они (шимпанзе) обладают, как и другие животные, лишь первой сигнальной системой» [7, с. 317].

Не менее важным, по мнению Н.Н. Ладыгиной-Котс, является и то, что для обезьян характерным является высокий уровень их рецепции, процессов восприятия. Тонкость зрительных дифференцировок у них теснейшим образом связана с двигательной сферой, которая у низших обезьян является ведущей, а у высших уступает это место зрительному восприятию, что специфично для человека.

Анализ моторных навыков макаки, проведенный Н.Н. Ладыгиной-Котс, показал, что опыт адекватного восприятия ситуации, складываясь в процессе практического освоения динамических свойств объекта, может частично выполнять ориентирующую роль в ходе последующего решения обезьяной экспериментальных задач. Несомненно, значение этой способности, свойственной уже низшим обезьянам, как антропогенной. Особенно впечатляющими в этом плане были данные, полученные с шимпанзе Иони. При изучении его познавательных возможностей в сфере восприятия и интеллекта был применен изобретенный Н.Н. Ладыгиной-Котс метод «Выбора по образцу».

Один из опытов методики состоял в том, что экспериментатор показывал шимпанзе Иони один из цветных предметов (жетонов, например), лежащих перед человеком. Задача Иони состояла в том, что он должен был выбрать точно такой же предмет из набора жетонов, лежащих перед ним. Если шимпанзе постоянно выбирает верное решение, то это может служить доказательством, что он хорошо различает цвета. Предотвращая возможность ошибки, Ладыгина-Котс во время опыта становилась либо позади Иони, либо так, чтобы ее голова оказывалась существенно выше его головы. Основным доказательством послужило то, что Иони, оставаясь один, мог сам, вне эксперимента, применять свой опыт и знания. Например, он мог без побуждения экспериментатора, в течение игры с цветными жетонами откладывать в сторону кружочки одного цвета.

В результате получены данные, утверждающие, что правильный выбор может осуществляться даже при предоставлении шимпанзе очень большого числа объектов - вплоть до 50. Но некоторые оттенки цвета, четко различаемые человеком, Иони отличить не мог. Он часто путал цвета с близкими оттенками, например сине-зеленый и синий. Из контрольных опытов было четко установлено, что Иони при выборе ориентируется не яркостью, а именно оттенком цвета, что немаловажно. Близкие по яркости, но хроматически разные цвета Иони узнает легче, чем цвета одинаковые, но разной яркости. Из этих опытов совершенно однозначно следует вывод, что шимпанзе обладают цветным зрением. По данным Н.Н. Ладыгиной -Котс шимпанзе различают 22 цвета и до 7 оттенков одного тона).

Исследование абстракции Ладыгиной-Котс состояло в том, что шимпанзе предлагалось множество предметов, среди которых он должен был выбрать, например, все предметы желтого цвета. Причем предметы могут существенно отличаться друг от друга по форме, размеру и т. д. Иони правильно решал все задачи подобного типа и часто даже развлекал себя подобным способом.

В результате многочисленных экспериментов так же установлено, что обезьяны способны различать форму объектов. Например, Иони различал плоские и стереометрические фигуры, такие как овал, круг, трапеция, квадрат, треугольники, многоугольники, шары, пирамиды, конусы и т.п.

Шимпанзе был способен переносить зрительные восприятия на осязательные. Так, он на ощупь определял нужную фигуру после показа того или иного образца. Подобно тому, как человек может четко знать, какую букву на спине ему пишут, хотя он знает буквы лишь по внешнему виду.

Из опытов Ладыгиной-Котс следует вывод, что шимпанзе обладает значительными потенциальными способностями в области зрительного восприятия, они различают все цвета спектра и оттенки цветов, геометрические плоскостные и объемные фигуры. Ладыгина-Котс выяснила, что шимпанзе быстрее различают и лучше запоминают яркие цветные краски, шарообразную и конусообразную форму, очевидно, соответствующие окраске и форме фруктов и корнеплодов, которыми обезьяны питаются в природных условиях.

Ладыгиной-Котс было проведено более 30 тыс. опытов с волками и собаками на тему "Индивидуальные вариации реакций на зрительные стимулы (цвет, форму, величину, рисунок)". Она выявляла способности птиц к цветоразличению. Некоторые выводы из этой работы она сообщила профессору В.А. Вагнеру, который опубликовал их в одном из выпусков своих «Этюдов по сравнительной психологии».

Обнаруживается, что специфика мышления животных состоит в ситуационной связанности их представлений, в большой трудности выделения зрительных образов и в неспособности животных к мысленному связыванию этих образов, к мысленному оперированию ими. Вследствие этого все сложные ассоциативные связи, осуществляемые даже высшими животными, носят характер пространственно - временных связей, которые воспроизводятся только в том виде, в котором они были закреплены, оказываясь бессмысленными при воспроизведении их в измененной ситуации. Эти пространственно временные связи принципиально отличаются от причинно следственных, смысловых связей, которые являются основой подлинного понимания соотношения вещей, связанного со способностью к мысленному оперированию представлениями, понятиями и к видоизменению поведения в новой ситуации на основе этих операций.

В более поздних исследований, которое способствовало развитию взглядов Н. Н. Ладыгиной-Котс на эволюцию мышления. Она считала, что определение интеллекта обезьян, данное Г. 3. Рогинским (1948), нуждается в одном существенном уточнении. По ее мнению, «о наличии интеллекта может свидетельствовать установление лишь новых адаптивных связей в новой для животного ситуации» [7, с. 310].

Ладыгина-Котс делает вывод о том, что шимпанзе в состоянии мысленно разлагать целые объекты на детали, равно как сложные фигуры - на их составные части. Но зрительные образы, представления человекообразных обезьян являются значительно более слабыми, чем у человека и всегда связаны с компонентами окружающей обстановки (ситуационная связанность представлений). Ладыгина-Котс усматривала в этом "недостаточную пластичность психики шимпанзе, ограниченность его мышления". Шимпанзе "не в состоянии схватить сразу существенные особенности в новой ситуации и установить новые связи на основе осмысливания непосредственно воспринимаемых отношений между предметами" [4, с. 247].

Таким образом, во многом именно благодаря работам Н. Н. Ладыыгиной-Котс стало известно, как шимпанзе воспринимают внешний мир, какова их способность к обобщению и абстрагированию, какие формы наглядно-действенного мышления им доступны. Особое внимание уделялось экспериментам и наблюдениям за манипуляционной, орудийной и конструктивной деятельностью приматов, которые позволили Лодыгиной-Котс выделить факторы, отличающих деятельность антропоидов от деятельности человека.

Инсайт в научении («Ага-реакция») по Вольфгангу Кёлеру

В начале XX века была популярна теория Эдварда Торндайка, согласно которой научение происходит в результате постепенного процесса, состоящего из «проб и ошибок»… Вольфганг Кёллер, на основе экспериментов с шимпанзе, посчитал, что возможно научение  в виде инсайта (озарения). Эффект получил название «Ага-реакции» и впервые был описан экспериментатором в 1917 году. «Производит сильное впечатление вид Султана, когда он во время решения задачи сидит неподвижно, почёсывается, водит вокруг глазами, затем внезапно оживляется и тотчас решает задачу. Разительный контраст между двумя состояниями обезьяны дал повод Кёлеру написать, что Султан, по-видимому, «обдумывает», как он должен поступить. Это утверждение Кёлера до сих пор вызывает бурю обвинений в его адрес, как антропоморфическую интерпретацию поведения. Вообще говоря, инсайт (проникновение, усмотрение, озарение) - это понимание или решение проблемы посредством умственного схватывания (синтеза) важнейших элементов и отношений. Так, прежде бесформенная, неорганизованная ситуация может быть подвергнута, без внешнего манипулирования, самоконтролю со стороны животного, на основе его образной памяти. Однако, гипотеза инсайта вызвала длительную дискуссию. Её реальный смысл состоял в том, что она вскрыла ограниченность концепции проб, ошибок и случайного успеха. Метод «проб и ошибок», при решении задач обезьянами, противопоставляется внезапному решению задачи (так называемая «ага-реакция»), которое обычно происходит на фоне заметного торможения общей двигательной и манипуляторной активности животного. Э.Г. Вацуро (1948), однако, призывал к осторожности в применении этого механизма к животньм. Он выделил три фазы в этом типе решения: а) фаза хаотической реакции; б) пауза; в) адекватная реакция. На основании своих работ Вацуро даёт следующее физиологическое объяснение механизма «ага-реакции». В фазе «а», под влиянием ориентировочно-исследовательного рефлекса и определенной мотивации у обезьяны возникают хаотические реакции. Будучи неподкрепляемыми, эти реакции затухают, и наступает фаза покоя, возникает торможение в кинестезическом анализаторе (фаза «б»). Фаза «в» возникает под действием прошлого опыта (репродукция имеющихся условнорефлекторных связей). Таким образом, «ага-реакция» - это не новая реакция, а воспроизведение существующих, ранее приобретенных обезьяной ассоциаций. Роль паузы, то есть торможения моторного поведения, может свидетельствовать   о   рассогласовании   образов, «ответственных» за формирование и реализацию эффективных моторных программ поведения. В силу этого, инсайт («ага-реакция») можно представить, как момент нужного согласования образов. Это согласование, как правило, неосознанное, происходит на фоне выраженного снижения моторного поведения. Значит, выражение Кёлера о том, что Султан «думает», а потом встаёт и решает задачу, которую не мог до этого решить, является не метафорой. Это точное название той мыслительной деятельности, которая без всякой инициации животного, под воздействием информационной деструкции ситуации происходит в его мозге. Инсайт - результат свёрнутого мышления, которое по ошибочному мнению Кёлера, возникает «как бы вдруг и внезапно», «как целое». Понятия: «вдруг» и «внезапно» говорят об акте решения задачи как о чуде. Таким образом, Кёлер правильно заключил, что Султан обдумывает решение, но употребление этих «вдруг», «внезапно», «как целое», говорят о том, что он совершенно не представлял физиологической сущности явления инсайта. Итак, инсайт - это структурное действие, процесс свёрнутой алгоритмизации структуры задачи с поиском одного из вариантов решения, то есть это обычный мыслительный, ассоциативный процесс. Отличительная характеристика инсайта, введшая Кёлера в заблуждение - его быстрый и неосознанный характер по аналогии с «эврикой», «озарением», «догадкой» - мыслительными актами, имеющими место в человеческой творческой деятельности». Фирсов Л.А., Чиженков А.М., Эволюция Интеллекта, СПб, «Астер-X», 2004 г., с.79-81.   И.П. Павлов считал интерпретацию опытов Вольфганга Кёлера, считавшего,  что «обезьяна подумала», неправильной: «В этом вредном, я бы сказал отвратительном, стремлении уйти от истины психологи типа Йеркса или Кёлера пользуются такими пустыми представлениями, как, например, обезьяна отошла «подумала на свободе» по-человечески и «решила это дело». Конечно, это дребедень, ребяческий выход, недостойный выход...» Павловские клинические среды: стенограммы заседаний в нервной и психиатрической клиниках,